Исследовательская филателия, как это ни парадоксально, родилась вместе с фальсификатами. В 1862 году в Брюсселе вышла книга Д. Моэнса "О фальсификации почтовых марок". Несколько месяцев спустя книга вышла в одном английском издательстве и сразу стала предметом изучения. Неточности в книге не ускользнули от внимания 18-летнего англичанина Эдуарда Пэмбертона. Подвергнув книгу резкой критике, он сам составил справочник под названием "Как распознавать поддельные почтовые марки". Публикация работы Пэмбертона утвердила за ним репутацию единственного человека в Англии, который всерьез занялся изучением почтовых марок. Как видно фальсификаторы почтовых марок появились одновременно с первыми почтовыми марками. На первых порах фальсификаторы "работали" в ущерб почте, т.е. занимались почтовыми марками, находящимися в обращении в данный момент.
Первые в мире марки - "черный пенни", выпущенные в Англии в мае 1840 года, печатались в листах по 240 штук - 20 горизонтальных рядов по 12 марок в ряду - и все они отличались друг от друга буквами латинского алфавита, помещенными в нижних углах каждой марки. Буква слева определяла горизонтальный ряд, справа - вертикальный. Например, марка с буквами А и В находилась на пересечении первого горизонтального и второго вертикального рядов. Это хорошо видно на сохранившемся угловом квартблоке "черного пенни" из королевской коллекции Елизаветы II.
Автор идеи и издатели обосновывали свою задумку борьбой с фальсификаторами, считая, что полностью повторить печатную форму будет сложно, а частое появление отдельных марок или пар с одинаковыми буквами выявит фальсификацию.
На практике оказалось, что "черный пенни" своим цветом просто идеально служит для повторного использования. Красный штемпель на марке черного цвета был виден очень плохо, и экономные граждане вновь и вновь клеили марку на конверт. В конце концов, в 1841 году цвет "черного пенни" был изменен на красный, а цвет штемпеля - на черный. Подобные инциденты имелись и в других странах. Приведем несколько характерных примеров.
Пожалуй, классической может считаться операция мошенников, известная под названием "фондовая биржа". Речь идет о подделке английской марки зеленого цвета достоинством в 1 шиллинг, выпускавшейся в 1867 - 1873 гг. Лица, печатавшие эту марку, вступили в сделку с клерком, работавшим в почтовом отделении лондонской биржи в 1872 - 1873 гг. К телеграммам, которые отправлялись оттуда, приклеивалось большое количество 1-шиллинговых марок. Так что клерку достаточно было приносить по утрам целые листы подделок и продавать их здесь же за прилавком или же самому наклеивать эти марки на телеграммы, а плату класть себе в карман. Дело было поставлено на широкую ногу. Считают, что почтовое ведомство потеряло на этом десятки тысяч фунтов стерлингов. Фальшивые марки отличались высоким качеством исполнения, в результате чего обман обнаружился достаточно случайно лишь спустя 25 лет.
"В Вильне обнаружена полицией мастерская почтовых марок. При осмотре шкафа и комода найдено несколько коробок с подчищенными марками, но без наклейки с обратной стороны гуммиарабика. По счету марок оказалось более 2600. Были вскрыты секретные ящики комода, в которых обнаружено более 1000 марок, частью уже подчищенных, но без наведенного клея, а частью подготовленных к подчистке. Тут же найдена книжка, из которой вынуто более 600 марок, готовых к обращению. Подчистка произведена настолько искусно, что нет возможности узнать, что это марки, бывшие уже в употреблении".[1]
Несколько лет тому назад один молодой человек во Франции нарисовал марку с портретом генерала де Голля. Недолго думая, он наклеил свое произведение на конверт и опустил его в почтовый ящик. Он попросту хотел подшутить над почтой. Оказалось, однако, что у служащих французской почты отсутствует чувство юмора, потому что они сразу же оповестили полицию. После энергичного расследования молодого человека арестовали (кстати, он был талантливым графиком) и обвинили в изготовлении фальшивых знаков почтовой оплаты. Ему грозило серьезное наказание, и только благодаря способному адвокату и интеллигентному судье дело легкомысленного "творца марок" было прекращено.
Эти примеры показывают, что почтовые ведомства всего мира энергично охраняют себя от подделок. Но, несмотря на суровые приговоры, время от времени в том или ином государстве кто-либо из "любителей" решается на риск производства фальшивых марок "в ущерб почте". Встречаются такие факты и в настоящее время. Особенно много подделок в ущерб почте появилось в России в момент экономического кризиса девяностых годов. Сильная инфляция рубля вынуждала почту часто менять почтовые тарифы. Печатать почтовые марки с новыми номиналами государство просто не успевало. И почты была вынуждена изготавливать провизории на местах, делая надпечатки на стандартных почтовых марках, имеющихся в наличии, а когда запас подходил к концу изготовлять и суррогатные знаки почтовой оплаты. Вот тут-то и появились многочисленные фальсификаторы. Пользуясь тем, что почта не имеет информации обо всех изготовленных на местах провизориях, и, имея доступ к современным полиграфическим средствам, была изготовлена масса фальсификатов, многие из которых выполняли функции знаков почтовой оплаты, т.е. был нанесен прямой ущерб почте[2].
На фрагменте конверта, прошедшего почту Санкт-Петербурга (январь 1993 года), в качестве знака почтовой оплаты выступает купон "ленинской серии" 1970 года. На нем нанесены надписи "Почта СССР 1990" и номинал "2 руб.". На втором фрагменте конверта, прошедшего почту из Екатеринбурга в Шауляй (октябрь 1993 года), наравне с почтовыми марками России, наклеен фальсификат из 2-х стандартных марок СССР, на которых сделана на компьютере надпечатка "Екатеринбург - Ekaterinburg 1723 - 1993" и номинал "45 р.".
Однако, как выяснилось, гораздо безопаснее фальсифицировать почтовые марки, которые уже вышли из обращения. В этом случае фальсификатор избегает пристального внимания государства и начинает "работать" с коллекционерами. В истории фальсификации почтовых марок есть свои гениальные, другого слова просто не найдешь, персонажи. С деятельностью некоторых из них следует ознакомиться.
К сожалению, на земном шаре существуют десятки тысяч фальшивых марок, а связанные с их подделкой аферы зачастую достигали миллионных сумм и нанесли колоссальный ущерб, как фирмам, так и отдельным коллекционерам. Иногда подделки марок напоминают подделку картин знаменитых художников. Случалось также, что некоторые марки были так хорошо подделаны, что лучшие эксперты становились жертвами ошибок. Мало того. Бывало так, что марки подделывали с учетом спроса на них со стороны некоторых коллекционеров.
Ульрих Шпоркман, комиссар уголовной полиции немецкого города Штаде, никогда не имел дела с почтовыми марками, разве что в тех случаях, когда нужно было отправить письмо. Однако в последнее время ему пришлось с головой окунуться в филателию, причем исключительно по долгу службы.
Дело в том, что Шпоркману в 1975 году было поручено расследовать несколько сотен случаев подделок ценных марок, на которые "клюют" даже весьма опытные филателисты. Шпоркман обнаружил, что и в этой безобидной области существует своя всесильная мафия, состоящая из многочисленных "торговцев", "реставраторов" и "антикваров". Но начались подделки марок для коллекционеров значительно раньше.
"Королем" фальсификаторов был когда-то Франсуа Фурнье[3]. В конце 19 века на филателистическом рынке неожиданно появились многочисленные подделки самых старых и одновременно самых ценных марок. Создателем их был некто Л.Х. Мерсье, который в 1891 году основал в Швейцарии небольшую типографию и начал легальное производство некоторых фальшивых марок. Стремясь не вступать в конфликт с законом, Мерсье называл свою продукцию "факсимиле" и иногда даже делал такую надпечатку на обратной стороне выпускаемых им марок. Подчеркиваем - иногда,- потому что подавляющая часть его продукции не имела таких надпечаток, и многие тогдашние филателисты приобретали эти марки, не ведая правды, не подозревая, что они заполняют свои коллекции фальшивками. Хотя Мерсье не был знатоком марок и не углублялся в дебри филателии, его типография процветала, и дела шли прекрасно. Причиной успеха был, наверное, низкий уровень филателистических знаний тогдашних коллекционеров. Ну и еще отсутствие информации о фальшивках. Впрочем, расчет делался на наивных людей, что вполне оправдалось.
Производство типографии Мерсье получило широкий размах после приобретения ее Франсуа Фурнье, человеком безграничной фантазии и необычайной предприимчивости. В отличие от прежнего владельца типографии Фурнье был хорошим знатоком филателии. Он выпускал собственный филателистический журнал, в котором рекламировал свои марки. Он даже выдвинул своеобразную "теорию", оправдывающую их необходимость. В то время были модны альбомы с изображениями марок всех существовавших тогда государств мира. Мечтой каждого филателиста было заполнить все свободные места в альбоме. Основываясь именно на таких амбициях коллекционеров, Фурнье умело их использовал, утверждая в своих статьях, что каждый филателист обязан всеми доступными способами стремиться к заполнению альбома и что помещение в него ненастоящих марок не является постыдным. Наоборот, это здоровое и понятное стремление.
Статьи Фурнье вызвали волну протестов, но одновременно раздавались и голоса одобрения. Именно этого он и добивался, поскольку как протесты, так и одобрение способствовали рекламе и успеху фирмы. Следует, таким образом, признать, что это не был обычный подделыватель, а подделыватель с открытым забралом. Он не скрывал характера своей продукции и выпускал ее легально, в соответствии с тогдашним правом. Другое дело, что подделки Фурнье продавались как оригинальные марки там, где это удавалось. И дела его процветали до самого начала первой мировой войны.
Фурнье подделывал почти все, что в филателии заслуживало внимания и, разумеется, приносило доход. Он оперировал целой гаммой возможностей, осуществлял полные и частичные подделки, подделывал надпечатки, его перфорационные машины наносили на марки размеры зубцовки, на которые был наибольший спрос на рынке, а поддельные штемпеля на фальшивых марках - он занимался и этим - дополняли перечень его "способностей".
Война замедлила развитие филателии. Деятельность типографии Фурнье значительно сократилась. В годы войны умер и сам Фурнье. Следующий хозяин типографии, Л. Гиршбергер, не обладал способностями предшественника. Его типография постепенно приходила в упадок и закрылась в 1927 году одновременно со смертью ее последнего владельца.
Однако смерть Гиршбергера не полностью покончила со знаменитой типографией. В ней оставались еще запасы фальшивок, которые попадали на филателистический рынок. Тогда члены клуба филателистов Женевы решили оградить филателистов от потока подделок. Типографию выкупили у наследников Гиршбергера. Это была действительно достойная и ценная инициатива. В ходе осмотра странного "наследства" оказалось, что только до начала первой мировой войны в типографии было напечатано около 4 тысяч различных фальсификатов, размноженных тиражами, размеры которых уже нельзя было определить. Итогом исследований стал выпуск 480 идентичных альбомов с фальшивыми марками Фурнье, их подробный анализ и описание. Альбомы разослали многим экспертам и филателистическим обществам как документацию для выявления описанных фальшивок. Все оставшиеся материалы бывшей типографии Фурнье (матрицы, клише, штемпеля и т. д.) повредили, чтобы их нельзя было больше использовать, и передали в Женевский музей. Такова история одной из крупнейших типографий фальшивых марок. А "альбомы Фурнье" изредка появляются на филателистических аукционах и сразу же находят своих новых хозяев.
В 1909 году в филателистической печати впервые появилось имя следующего гениального фальсификатора - Жана де Сперати. В то время оно было почти неизвестно, и первые читатели репортажа в "Вегlinеr Вriеfmarken Zeitung", конечно, не предполагали, что речь идет о крупнейшем фальсификаторе марок. "Фальшь работы Сперати - это настоящая марка, только сделанная немного лучше" - такое высказывание одного филателиста как нельзя лучше характеризует деятельность Сперати и ее результаты.
В 20 - 30-х годах филателистические журналы не раз сообщали о распространяемых Жаном Сперати и его братом Мариано коллекционных марках как об опасных подделках. Сам Сперати расценивал свою продукцию как произведения искусства, считая себя никоим образом не фальсификатором, а художником. Он подделывал не только марки, но и гашения, надпечатки, образцы и даже цельные вещи. Последние были особенно трудны для распознавания, так как во многих случаях Сперати печатал поддельные изображения на подлинной бумаге с водяными знаками. Это делалось путем удаления оригинального рисунка, в то время как подлинные водяные знаки и даже гашения оставались нетронутыми. Лишь способ печати помогал филателистам распознать фальшь Сперати. Он всегда использовал литографию, в то время как многие оригиналы печатались металлографией. Таким образом, настоящая трудность для экспертизы создавалась лишь в тех случаях, когда подлинные марки также изготовлялись литографией.
Расцвет деятельности Сперати пришелся на послевоенный период. После 1945 года ни у кого не вызывало удивления или подозрений неожиданное появление различных филателистических раритетов. Во время войны многие коллекции были разграблены и теперь стали объектом торговых махинаций. Кроме того, люди, разоренные войной, продавали сохранившиеся собрания марок.
Все шло своим чередом - "филателистический Рубенс", как он себя сам называл, работал, и на рынках регулярно стали появляться различные редкости, появление которых связывали с последствиями мировой войны. Но однажды Сперати решил поехать с "товаром" в Испанию. На границе французский таможенник нашел в чемодане путешественника коллекцию марок. Поскольку французские правила предусматривают пошлину в зависимости от стоимости марок, как ввозимых, так и вывозимых, таможенник задержал не указанную в декларации коллекцию. Таможенное управление, не зная ценности марок, вызвало эксперта. Оказалось, что в коллекции имелись марки колоссальной стоимости! Коллекция была задержана. Однако Сперати не особенно огорчился и заявил потрясенным таможенникам, что марки не представляют никакой ценности, потому что все они фальшивые. Вновь пришлось вызывать экспертов. Мнения разделились. Одни специалисты признали марки настоящими, другие - прекрасной имитацией. Среди прочих эти марки исследовал известный шведский коллекционер Имре Вайда. Именно он определил, что марки Сперати - блестящие подделки. Особенно внимательно он стал изучать шведские марки и с большим удивлением обнаружил у Сперати десять экземпляров самой редкой шведской марки 1855 года. Речь шла об известной 3-скиллинговой марке желтого цвета (вместо зеленого). Эта уникальная марка известна в единственном экземпляре[4] а здесь сразу десяток прекрасных экземпляров.
Сперати был задержан, а его коллекция конфискована. Примерно в то же время выяснилось, что Сперати нелегально высылал за границу крупные партии марок из Франции. Он не отрицал и этого, утверждая, что экспорт имитаций марок не запрещен и не карается законом.
Сперати предстал перед парижским судом. Процесс доставил много трудностей как обвинению, так и защите, и прежде всего - судьям. В ходе судебного разбирательства оказалось, что во французском кодексе имеются многочисленные лазейки, а скорее, устаревшие положения. Дело в том, что, когда принимался этот кодекс, слово "филателия" не было известно. Что же говорить о положениях, касающихся порядка вывоза за границу имитаций марок! В конце концов, он был оштрафован на символическую сумму в 5 тысяч франков. Видимо, с него сняли и обвинение в намеренном обмане филателистов, тем более что Сперати написал и издал брошюру под названием "Филателия без экспертов", в которой пытался доказать, что при современных технических средствах можно сфабриковать подделку, распознать которую невозможно. После отбытия наказания Сперати продал свои подделки и свою мастерскую Британскому союзу филателистов, который составил списки марок, им подделанных. "Орудия труда" Сперати и его фальшивки были помещены в филателистический музей. К сожалению, процесс Сперати, вызвавший многочисленные дискуссии среди юристов, до сих пор не привел к модернизации французского кодекса, и он не предусматривает наказания за подделку марок в ущерб коллекционерам.
Предметом особой гордости Сперати были изготовляемые им пробы с клише. Они представляли собой изображения, отпечатанные в центре большого листа картона или бумаги. Под рисунком почти на всех листах стояла подпись самого Сперати. Такие пробы он делал далеко не для всех своих подделок, и, конечно, они встречаются гораздо реже, чем его "массовая продукция". В декабре 1974 года на аукционе английской фирмы "Стенли Гиббонс" впервые появилась целая коллекция - 455 экземпляров различных "проб" Сперати. Трудно представить, что такая коллекция вообще могла быть собрана, настолько редки многие из представленных в ней листов. Она дала современным филателистам широкое представление о "поле деятельности" Сперати. Выяснилось, что он фальсифицировал 358 марок и 1635 штемпелей из 96 стран мира. Цена каждого листа на аукционе определялась в 30 - 40 фунтов стерлингов, тем не менее, интерес к подделкам Сперати оказался выше, чем к подлинникам. Ими заинтересовались не только филателисты тех стран, подделки которых были представлены на аукционе, но и многочисленные коллекционеры поддельных марок, исследователи истории почты и филателии.
Чтобы подчеркнуть место Жана Сперати и истории филателии, следует отметить, что в Мадриде состоялась, как сейчас говорится, персональная выставка фальшивых марок и штемпелей, изготовленных Жаном Сперати в 1930-48 годах. Наибольший интерес он проявлял к маркам Испании, из которых подделал 47 штук. На выставке были представлены различные фальсификаты и подлинные экземпляры. Испанская почта отметила экспозицию памятным штемпелем с надписью "Филателистическая выставка Жана Сперати. 15-18 марта 1983 года. Мадрид".
Когда было сказано, что марками Сперати на Лондонском аукционе очень интересовались коллекционеры поддельных марок, то это была не оговорка. Действительно существует такая группа филателистов.
Например, шведский филателист Вилкштром посвятил 27 лет коллекционированию поддельных почтовых марок. Когда же он решил продать свою коллекцию фальсификатов в 1975 году, то эксперты установили, что почти половина из его собрания состоит из подлинных экземпляров. Такой вот курьез! Кстати, вы можете верить или не верить, но некоторые поддельные марки стоят гораздо дороже своего подлинного экземпляра[5].
Ну а фальсификаторы знаков почтовой оплаты существуют и в настоящее время. А иногда и сами коллекционеры, в погоне за редкостями, побуждают изготовлять все новые и новые редкости. Приведу отрывок из книги братьев Ульямс[6] с описанием виртуального диалога Ф.Феррари и членов злодейского лондонского триумвирата фальсификаторов, вошедших в историю под именем "лондонской шайки". Они открыто торговали своим хламом и даже нагло рекламировали его в таких выражениях: "Продажа всех видов факсимиле, поддельных надпечаток и гербовых марок. Лондон, Каллам-стрит, 1. Фальшивки любой категории поставляются по первому требованию".
Несмотря на всю неприглядность лавки, ее часто посещали видные филателисты, в том числе и Феррари. Нет сомнения, что шайка считала его своей жертвой, но скорее можно предположить, что Феррари, склонный к филантропии, просто закрывал глаза на истинный характер некоторых своих покупок, лишь бы незаметно оказать финансовую помощь "фирме", всегда стоявшей на краю банкротства. Фред Мельвиль (известный английский коллекционер и журналист), приводит типичный разговор:
Феррари (входит): Доброе утро, господин Сарпи! Есть у вас что-нибудь для меня?
Сарпи (в раздумье): Думаю, что есть. Перевернутая надпечатка на марке Стрэйтс-Сеттльменте. (Замолкает, затем говорит громче). Послушайте, Бэн, есть у нас перевернутая надпечатка из Стрэйтс? Господин Феррари хочет взглянуть на нее.
Бэнджамин (из-за перегородки): Кажется есть, Сарп. Сейчас проверю. (Через несколько минут он передает марку Сарпи, тот показывает ее Феррари, который берет марку).
Феррари: Нет ли у Вас марки, с двойной надпечаткой, одна из которых перевернута?
Бэнджамин (за перегородкой): Была где-то. Да где же она? (Небольшая пауза, во время которой Бэнджамин изготавливает нужную марку) ...
